Казаков Дмитрий - Ненависть
Дмитрий Казаков (Loky)
Ненависть
Ветер, налетевший с льдистого моря, свирепо кусает спину, и я
недовольно ворчу, оглядываясь. Ветру мое ворчание мало интересно,
напоследок пройдясь ледяными щупальцами по затылку, он улетает. На пути
воздушного хулигана вихрится поземка. Снега вокруг много, до самого
горизонта тянутся покрытые сугробами горы - огромные, равнодушные. Чахлые
деревца, засыпанные белым крошевом, не оживляют пейзаж. Снег, стылый ветер
и мрак - вот мои спутники уже много лет и навсегда, до самой смерти. Лишь
ненависть клокочет в животе обжигающим варевом, словно задавленная песня.
Дыхание вырывается горячее, а глаза мои, я знаю это, начинают светиться
багровым пламенем. Но вокруг пусто и тихо, лишь из-за гор доносится унылый
волчий вой, и ненависть стихает, покрывается пеплом равнодушия. Но угли
под этим пеплом не погаснут никогда. Я иду дальше, и снег ехидно хрустит
под ногами. Звуки зимы - единственное, что не изменилось с тех времен,
когда я родился...
Я родился давно, очень давно, в те времена, когда лик земли еще не
оскверняли присутствием нынешние ее владыки, грязные отродья неизвестно
какого ада. Да, как дивно тогда было жить. Горы с тех пор состарились и
согнулись под тяжестью прошедших веков. А тогда они были молоды и высоки.
И мир был прекрасен, воздух - чист и прозрачен, вода рек и озер -
благоуханна и нежна.. Дождей всегда выпадало столько, сколько надо, солнце
не жгло летом, а зимой не бывало свирепых морозов. Так было. Мир царил на
земле, мы жили, не зная бед, весело и свободно. По бескрайним лесам
возвышались прекрасно-утонченные жилища эльфов, выращенные, словно
деревья. Опушки заселяли добродушные невысоклики, обитатели нор, в
привольных степях южнее обитали орки. Предгорья принадлежали гномам, а на
вершинах, там, где плавают облака, гнездились драконы. Мое племя,
немногочисленное, но гордое, бродило там, где лес становился хвойным и
переходил в тундру...
Ядовитый воздух ворвался в легкие, впился в них сотней ядовитых шипов..
Кашель рвет мне грудь.
Прокашлявшись, останавливаюсь, принюхиваюсь. Так и есть, ветер с
заката, ветер, отравленный теми, кто называет себя "люди". Даже воздух,
даже воду ухитрились загадить они за те века, что правят миром. И мир из
гостеприимного дома стал грязной свалкой...
Когда-то людей не было совсем. И не было тогда и ненависти в наших
сердцах, ибо мы не знали, что это такое - ненависть. Год за годом уходили
в прошлое, одинаковые, как листья на дереве: теплое лето в солнечных лучах
сменялось золотым листопадом осени. За осенью приходила мягкая зима с
пушистыми снегами. И весна завершала круг звонкой капелью вперемешку с
птичьими трелями. Мы жили, и мы не менялись, и мы не заметили, как пришли
они, люди. Они пришли откуда-то с юга, уродливые, волосатые, дурно
пахнущие. Поначалу их было немного, и они нас боялись, шарахались и от
эльфов, и от гномов. Обратив на пришельцев внимание, мы посчитали их не
более, чем животными. Как же мы ошиблись! И ошибку мы поняли тогда, когда
люди начали вырубать леса, чтобы строить...
Ветер поменялся на южный.
Облака расходятся, и становится видна луна, голая и мертвая, словно
череп, рукой неведомого исполина заброшенный в небеса череп, череп
человека. Да, и у людей мы кое-чему научились, надо отдать им должное.
Правда, научились мы - ненависти. Разбереженная воспоминаниями, лава
ненависти беспокойно ворочается внутри, согревая, не давая умереть от
холода и тоски. Налетевший с юга ветер доносит запах
